Мы познакомились с ним у пестрой палатки с соками. В жаркий солнечный день он пил теплый яблочный сок большими глотками, не опасаясь простуды. Был он весь какой-то ухоженный, как клумба в центре города, только в глазах мерцала осень. Фруктовый сок не пиво, знакомство подвигалось трудно и могло не состояться, если бы он не заговорил первым.

— Как вы полагаете, — поднял он печально глаза, — что есть утоление жажды, особенно если душа горит?!

Он сделал большой глоток и сам же продолжил:

— Пиво больше приличествует моему состоянию.

— Пивом голову не обманешь, — резонно возразил я, — это вы все от безысходности.

— Знаете, — доверительно сказал он, — возможно, я бы запил горькую, но кругом продается только сладкое или разогретое прохладительное.

— Что с вами такое? — больше из приличия спросил я. Разговор надвигался долгий, а соку много не выпьешь.

Некоторое время он колебался, даже испуганно огляделся по сторонам, но, наконец, решился и, придвигаясь ко мне вплотную, прошептал:

— Я вам сейчас скажу такое... — потом немного помолчал и тихо выдавил: — У меня жена экстрасенс, в смысле, экстрасенска.

Я ничем не выразил своего удивления и даже попытался его успокоить:

Все женщины немного экстрасенски, правда, попадаются просто истерички.

Нет, вы меня не так поняли, — засуетился он, отставляя стакан с недопитым соком в сторону. — Она — настоящая экстрасенска, так сказать, официально зарегистрированная.

— В районном психдиспансере, — осторожно пошутил я.

— Нет, нет, их регистрируют, как правило, при редакциях газет, иногда — в милиции. У меня жена — при редакции.

— Хуже, когда жена вообще без образования...

— Вы, конечно, правы — с готовностью согласился он, — но поймите меня тоже!

Он заглянул мне в глаза и неожиданно спросил:

— Вы когда-нибудь любили?

— Приходилось... Два раза состоял в браке, оба раза счастливо, и вот сейчас увлечен очень достойной женщиной.

— Я никогда не ухаживал за девушками, — с горечью прошептал он, — не целовался в подъездах, не мерз под часами.

— Сами виноваты, — сказал я назидательно и без всякой жалости, — погнались за экстрасенской! Брак по расчету!

— Если бы так... Я рано вышел замуж. Увы, я не оговорился, именно вышел... При первой встрече она как-то странно посмотрела на меня и сказала:

— Не большой и не маленький, не светлый и не темный — это хорошо.

— Потом она приблизила свои ладони к моим плечам, но не обняла, а пригласила в гости... И я пошел. Дома она привела меня на кухню и вкусно накормила.

— И ешь умеренно, — сказала она с удовлетворением и потащила меня в туалет, хотя я еще не хотел.

В туалете она сорвала прокладку у сливного бачка и кротко попросила:

— Отремонтируй!

Я помыкался как в тумане, отрезал кусок собственных кроссовок и поставил прокладку.

— Не течет, — убедилась она и похвалила: — Находчивый и руки золотые, все подходит.

Не выходя из туалета, она приблизила свои ладони к моей груди, и я неожиданно сделал ей предложение.

— Так вы счастливы или нет? — поставил я вопрос ребром. — А если это любовь?

Мой новый знакомый снова потянулся к стакану с соком, сделал большой глоток, но лицом не посветлел, чувствовалось, что ему, впрочем, как и мне, непривычно вместо увесистой пивной кружки держать теплый хрупкий стакан.

— Вы говорите, любовь? — он тяжело вздохнул. - Я спрашивал ее, ну почему ты при своих возможностях не выбрала большого и светлого?

— Хлопотно с ними, с кудрявыми-то, — просто пояснила она. — Кругом бродят экстрасенски.

— Я, конечно, не очень кудрявый, но могу нравиться, и сами знаете, как такое бывает на работе: сплоченный коллектив, совместные культпоходы на овощную базу, один профсоюз... зарождается нежность... Так она мгновенно почувствовала искривление моего биополя и быстренько «разминировала»!

— Зато вам не страшны любые болезни, — приободрил я его, — любую хворь снимет тепло ее рук.

— А почему бы и не поболеть, если здоровье позволяет, — загрустил он. — Вы думаете, легко быть белой вороной? Когда надвигается эпидемия, все делают прививки, нюхают вакцины, берут больничные, а ты утром на работу, а вечером с работы, и так каждый день... Я действительно никогда не болею.

Он с отвращением допил сок и с отчаянием в голосе сознался:

— Я отдаю ей зарплату до копейки и премии тоже.

Тут я ему искренне посочувствовал: конечно, у настоящего мужчины всегда должна быть пара рублей в кармане.

Мы помолчали... Я торопился, но чисто по-человечески понимал, что не могу оставить своего нового знакомого в таком состоянии.

— Вы не подумайте, что все уж так плохо, — как бы оправдываясь, сказал он, — когда я прихожу домой с работы, она приближает ладони к моим вискам, и усталость как рукой снимает. Но... я совершенно не свечусь!

— Вы же не уличный фонарь и не головешка, чтобы светиться, — удивился я.

— Каждый нормальный человек обязан светиться: умный — голубым светом, тупой — желтым.

Кто мешает вам светиться, даже голубым светом? Он посмотрел на меня с сожалением:

Неужели вы не понимаете, что жена отбирает энергию, подзаряжается за счет меня?

— Это уже слишком, — искренне посочувствовал я ему. — Сначала отбирает деньги, а потом еще встает на подзарядку!

— Но поймите: и ей надо где-то брать энергию, а я всегда под руками. Правда, подзаряжаться можно на природе. У каждого человека есть свое дерево... Но его надо найти.

— Еще по кружке сока, — предложил я, видя, как он рассеянно крутит в руках пустой стакан.

— Нет, знаете ли, хватит, а то будет изжога. И дочь у меня растет экстрасенской, — снова с отчаянием в голосе сказал он, — все норовит ладошками закрыть мне глаза, когда я просматриваю ее школьный дневник.

Он отставил стакан в сторону и вдруг пристально уставился на меня:

— Послушайте, вы же не большой и не маленький, не светлый и не темный...

— Я нормальный — самый ходовой размер и цвет!

— Вот, вот, — увлеченно закричал он. — Я познакомлю вас с подругой жены, она тоже экстрасенска и женщина с фантазией.

— Я не люблю рукоприкладства!

Он меня не слушал и, похоже, начал светиться:

— Послушайте, не позднее как вчера она звонит по телефону жене и говорит: «Что мне делать, я парю, я летаю!» Жена ее очень любит, забеспокоилась и говорит: «Закрой форточку, все-таки шестой этаж». Вы представляете: мы будем дружить семьями.

Дело принимало скверный оборот, меня начало шатать, будто мы дернули по кружке «ерша».

— Я уже был знаком с парашютисткой, — пробормотал я и бросился прочь.

На другой стороне улицы, смешавшись с жаркой толпой, я успокоился, однако чувствовал себя усталым и опустошенным. Похоже, он подзарядился за мой счет, так как я не ощущал вокруг себя привычного голубого свечения.